Альберт Уотсон: «Однажды я поднял трубку и услышал: «Мистер Уотсон, это Букингемский дворец»»

Лоран, Нью-Йорк, 1992.

#начало

СВИБЛОВА: Давайте начистоту. Когда вы приехали в Штаты в 1970-м со своей прекрасной женой Элизабет, которой предложили место школьного учителя, вы не имели ни малейшего понятия, чем будете заниматься.

УОТСОН: Я знал только, что у меня назначена в Лос-Анджелесе встреча с арт-директором косметической компании. Но у меня в портфолио не было женских фотографий, которые, конечно, необходимы, если ты идешь на встречу с людьми, производящими косметику. Тогда компания предложила мне предоставить модель для съемок на один час и посмотреть, что из этого получится. Я уговорил модель, чтобы она работала со мной весь день в обмен на фотографии. Мы начали в семь утра, а закончили в 8:30 вечера. Когда арт-директор увидел фотографии, он был потрясен тем, как много нам удалось всего за один час. Он показал фотографии главе компании, и они купили пять моих фотографий. Конечно, я был необычайно счастлив, потому что на тот момент у меня не было денег. Но потом история стала еще запутаннее. Когда я увидел на чеке, что они собираются заплатить мне семь с половиной тысяч долларов, я подумал, что это ошибка. Для меня это была космическая сумма! Мы обсудили это с женой и решили, что лучше выяснить все до получения денег. Когда я пришел в офис компании, чтобы поговорить с арт-директором, он сказал: «Сейчас мы сможем дать тебе только эту сумму, но в следующий раз заплатим больше». Это было потрясающее начало моей карьеры.

СВИБЛОВА: Невероятная история. Получить сразу столько денег.

УОТСОН: Да, это было невероятно. Но деньги действительно необходимы. Хотя бы чтобы купить пленку.

СВИБЛОВА: Вы все еще пользуетесь пленкой?

УОТСОН: Я думаю, фотография — это своего рода партнерство, словно телефонный разговор между двумя людьми. Когда ты смотришь в глаза человека, будь то знаменитость, которую фотографируешь, или портье в Марракеше, наблюдаешь за его движениями — это особый способ общения. Каждый раз это эксперимент, ты пытаешься проникнуть вглубь человека с помощью лучшего оружия фотографа — его личности… А еще меня очень вдохновляют русские футуристы. Каждый, кто знаком с работами того периода, 1900–1930-х годов, с работами Родченко например, может увидеть их влияние… Мне нравится странное сочетание двух вещей: силы и минимализма. У них получалось при использовании простых приемов создать очень сильный образ. Во многих своих работах я старался достигнуть этой простоты. Для меня очень важно, если вы увидели фотографию в журнале, чтобы через несколько месяцев вы могли вспомнить, что на ней было изображено и где вы ее увидели. Это действительно большой комплимент для меня, потому что в памяти остаются по-настоящему сильные образы. Минимализм, строгость кадра и сила всегда идут вместе.

СВИБЛОВА: Альберт, спасибо за разговор!

УОТСОН: И вам! Думаю, я еще не раз вернусь в Москву, мне нравится здесь.

СВИБЛОВА: Обещаю, что мы сделаем еще много совместных проектов.

УОТСОН: Надеюсь, потому что для меня приезд в Россию и встреча с русскими — огромное удовольствие.

УОТСОН: По большей части да, но недавно я начал пользоваться цифровыми технологиями. С цифрой нужно быть осторожнее, потому что некоторые объекты выглядят лучше на пленке. Например, обнаженная натура: есть что-то особенное в отношениях пленки и кожи, это прекрасный союз. Но у меня нет проблем с цифровой фотографией. Мне нравится работать с пленкой, а затем сканировать полученные изображения на компьютер. Компьютер действительно дает фотографам свободу в творчестве. Тут я, в отличие от тех традиционалистов, которые отвергают современные технологии, действительно признаю компьютер. Это дает мне возможность играть с цветами, быстро и необычно. Для меня это словно Гоген решил нарисовать дерево не коричневым, a красным — и он берет и рисует его красным. Но был период в моей карьере, когда я напрочь забыл о существовании пленки и графики. Если посмотреть на мои работы 1970-х годов, то можно с трудом узнать за ними меня.

#темнаякомната

СВИБЛОВА: Но получается, что вы тратите много времени, проявляя фотографии в темной комнате.

УОТСОН: Я очарован процессом проявления пленки. Для меня есть что-то волшебное в том, как ты погружаешь лист бумаги в раствор, а затем на нем появляется изображение. Это же чудо! Я не согласен с фотографами, которые просто посылают изображение на принтер, и он выполняет всю работу за человека.

СВИБЛОВА: Вы говорили мне, что вас вдохновляет запах в темной комнате. И он как раз является причиной, по которой люди стараются проводить там меньше времени.

УОТСОН: Я говорил много раз, что этот запах для меня — как Chanel № 5. Очень часто я провожу в темной комнате по 18 часов и падаю в обморок просто потому, что забываю поесть. Интересная вещь: когда я перешел на работу с цифровым изображением, мне не пришлось долго учиться этой работе — я очень хорошо отработал необходимые навыки, проявляя пленку. Я показал несколько работ разработчикам принтеров HP, и они были потрясены качеством изображений, которые я сделал.

Туфля Вивьен Вествуд, Нью-Йорк, 1993.

СВИБЛОВА: Это как раз то, что я хотела отметить: я никогда еще не видела работ в таком большом размере и в таком отличном качестве.

УОТСОН: Хорошее качество всегда требует времени, а молодые фотографы, которые видят мои изображения только сейчас, думают, что это просто, и хотят достигнуть этого качества немедленно. Нужно потратить очень и очень много времени, чтобы этому научиться! Если обратиться к истории The Beatles, можно заметить, что им понадобилось очень много времени — четыре года, — чтобы отработать свое мастерство, играя каждую ночь в клубах, прежде чем выпустить свою первую запись и чтобы выйти в 1963 году достойным продуктом на мировой музыкальный рынок.

#1960-е

СВИБЛОВА: Вы вспомнили о The Beatles, а ведь 1960-е — это период вашей юности, когда вы еще жили в Лондоне.

УОТСОН: Да, 1960-е — великое время. Тогда вокруг было много энергии, особенно в моде и в музыке, так много всего происходило. Конечно, у каждого поколения много всего происходило в свое время. Естественно, 1960-е были великим периодом для музыки: каждую неделю выходило что-то новое, и это очень вдохновляло. Но помимо поколения The Rolling Stones и The Beatles, мы были поколением, которое было одержимо желанием достичь чего-то, сделать как можно больше и лучше, выложиться по полной в своем деле. У нас было очень много энергии, которую мы знали куда направить. Да тебя каждый был обязан спросить: «Что ты собираешься делать?» — и этот вопрос был абсолютно нормальным. Я не говорю, что мы стремились непременно стать популярными, но мы хотели сделать что-то важное. В 17–18 лет мы были самым активным поколением. Недавно я проводил собеседование с молодым человеком, который хотел стать моим ассистентом, чтобы узнать больше о фотографии. При этом он сказал мне, что не уверен, хочет ли он стать фотографом, ведь ему всего лишь 31 год. Для меня его заявление было чем-то невероятным. Уже к 20 годам мы стремились уцепиться за поезд, который направлялся бы прямо к нашим мечтам. Нам было важно быстро понять, чего ты хочешь от жизни, на какой поезд сесть, и начать путь в выбранном направлении.

Интервью
Добавить комментарий