В Музее личных коллекций 23 апреля открывается выставка «Искусство как профессия. Собрание Майи и Анатолия Беккерман». Анатолий давно эмигрировал в США, где стал одним из главных арт-дилеров русского искусства, его галерея АВА уже 30 лет успешно ведет дела в Нью-Йорке. Чтобы узнать, что везет чета коллекционеров в Москву и как сейчас обстоят дела на рынке русского искусства, Interview встретился с Беккерманом накануне выставки.
С чего и когда началась ваша коллекция?
Это было еще в юности. У меня отец скульптор и я интересовался искусством с детства, все время был в этой среде, мне очень нравилось ходить в музеи и на выставки. Я купил свою первую картину Коровина, когда еще учился в десятом классе.
В СССР официально можно было покупать предметы искусства только в магазинах, как вы получили свою картину?
Так и было. Я увидел ее в комиссионном магазине, она мне очень понравилась. Убедил отца дать мне около 300 рублей, не помню точно, сколько это стоило, и купил.Это были большие деньги по тем временам?
Да, это была примерно двухмесячная зарплата.
В каком году вы эмигрировали?
В конце 1974-го — начале 1975-го, то есть почти 40 лет я уже в Штатах живу.
И коллекционирование — это ваше единственное занятие в жизни?
Нет, я не только коллекционер я еще и арт-дилер, этим зарабатываю себе на жизнь.
В США вы начинали с продаж местных художников?
Да, нужно было семью кормить. Когда мы приехали в США, я начал изучать и заниматься американской живописью и достиг определенных успехов. Но о коллекционировании тогда речи не шло. Я был дилером, чтобы платить за квартиру и покупать продукты домой.
Когда вы перешли именно на русское искусство?
Мы занимались американской живописью, потому что когда я эмигрировал, не знал, возможно ли вообще будет возвращение в Россию, но при этом никогда русскую живопись не бросал.
В 1970-е и 1980-е что из русской живописи было на американском рынке? То, что эмиграция первой волны вывезла?
Не только. В Штатах проходило большое количество выставок, которые в начале века привозили из России, и многие художники, такие как Экстер, Григорьев, Анисфельд, Бурлюк, Добужинский, Бакст жили и работали в США, очень много работ осело. Потом что-то было вывезено из Европы. То есть в Штатах достаточно большой пласт произведений, и до сих пор появляются совершенно замечательные вещи. Недавно было несколько скандалов, связанных с подделками.
Вы покупали то, что в итоге оказывалось подделкой?
В начале моей карьеры были картины, которые я покупал, не имея тогда достаточно опыта и понимания, которые оказывались не тем, что я думал. Сейчас мы стараемся, конечно, этого избежать полностью. На аукционах все еще попадаются подделки, а многие люди просто не видят, не понимают и не знают, как оценить работу. И если они не прибегают к советам очень опытных специалистов — могут купить не то, что надо.
Как вам эта история с почти полностью поддельной выставкой русского авангарда в Италии?
Я понимаю, что там произошло. Какая-то группа людей пыталась легализовать через музейную выставку картины, специально для этого написанные. Маленький музей, где никто в этом совершенно ничего не понимает: ни специалисты этого музея, ни директор. Видимо, там просто положились на людей, которым доверяли. Организаторы выставки, может быть, знали заранее, может быть — нет.
Совсем недавно в Штатах был большой скандал, где выяснилось, что старейшая Knoedler Gallery продавала десятки поддельных картин американских классиков: Поллок, Ротко, Раушенберг. Галерея была в бизнесе 165 лет и из-за этого случая закрылась. Судебное дело продолжается до сих пор. Казалось бы, вот Полок и Ротко, и тем не менее. Так что мой совет новым коллекционерам, да и старым коллекционерам: пользоваться услугами проверенных экспертов.
В каком состоянии сейчас рынок русского искусства? Говорят, что уже довольно трудно приобрести что-то хорошее?
Шедевров по определению не может быть много, но я считаю, что рынок достаточно активен. Может быть, их и становиться меньше, и стоят они дороже, но тем не менее попадаются. К тому же, стоит понимать: коллекции можно составлять в разном ценовом сегменте. Кто-то ищет работы с ценой больше миллиона, кто-то — за пять тысяч долларов. И замечательную вещь можно купить и за те и за другие деньги. Собственно, поэтому я считаю, что рынок достаточно здоров и все нормально
Интерес к русскому искусству не пропадает?
Он расширяется, все время появляются новые коллекционеры и в Америке, и в Европе, и даже в Японии, потому что русское искусство все равно еще недооценено.
В коммерческом плане?
Да, конечно. Но цены и так растут. Если брать, например, 15, 20 лет назад, то по сравнению с тем временем произошел колоссальный рост. Но если сравнить цены на русское искусство и аналогичное американское и европейское, то еще есть куда расти.
Что вы сейчас привозите в Москву?
Личная коллекция, моя и моей жены. Отдельный раздел на выставке займут шедевры, которые благодаря мне вернулись в Россию. Так было задумано, чтобы показать качество вещей, с которыми мы сталкиваемся.
Важны ли для коллекционеров выставки в Музеях?
Если вы истинный коллекционер, вы получаете неподдельное удовольствие и наслаждение от владения предметами искусства, но вам при этом очень хочется поделиться этим, показать миру. И я считаю, что выставка, которую мы везем в Пушкинский, очень важна. Многие из произведений никогда не видели в России.
Что это за работы, которые никогда не выставлялись в России?
Там есть замечательный «Портрет женщины» Архипенко, целый ряд картин Коровина, которые тоже никогда не выставлялись. Работы Бориса Григорьева, Фалька.
Как будет организована экспозиция?
Юрий Аввакумов работает над организацией пространства. В Белом зале будет выстроено шесть комнат, чтобы создать некую иллюзию квартиры коллекционера. В каждой комнате будет представлен один художник.
Сколько картин всего везете?
На выставке будет 120 картин, в каталоге — еще больше, просто в экспозиции все не помещаются.
А это ваша инициатива была — организовать выставку?
Я сюда привез выставку Михаила Барышникова, она с успехом прошла в Музее личных коллекций. И до этого, когда мы обсуждали возможную выставку с Ириной Александровной Антоновой, я ей показал на айпэде свою коллекцию — и решили делать.
То есть это еще тогда запланировано было?
Да это было давно запланировано. Антонова сказала: «Давайте покажем».
Для вас это благотворительная история и личный порыв?
История именно что благотворительная, я финансирую всю выставку, и это достаточно дорогое мероприятие. Есть единственный спонсор — компания «Трансаэро», которая помогает с транспортировкой. А все остальное — сами. Мы с женой сочли, что это важно для культуры России — показать эти вещи.
При условии, что сейчас культурный обмен между Россией и США может стать довольно затруднительным…
Политическая ситуация давно уже непростая, а сейчас еще больше усложнилась. Никакие вещи из российских музеев уже давно не поступают на выставки в Штаты. И в нашей галерее в Нью-Йорке мы постоянно организуем выставки русских художников — например, собрали большую выставку, которая называлась «От Боровиковского до Кабакова», чтобы показать: все-таки культурные отношения и связи продолжаются. Мы взяли хорошие работы у разных коллекционеров, которые с удовольствием откликнулись. Это был успешный проект, резонанс в СМИ, благодарность со стороны американской публики. Мы планируем и дальше делать такие проекты.
В Америке не часто случаются выставки российского искусства?
Не часто. Но мы, наверное, одна из ведущих галерей русского искусства в Штатах и все-таки стараемся максимально пропагандировать и привлекать внимание Америки и мира именно к русской культуре и искусству, это чрезвычайно важно.
А современным искусством занимаетесь?
Нет.
Принципиально? Вам не интересно?
Нет, мне очень интересно. Просто каждая галерея имеет свою определенную специфику, невозможно разорваться. Хотя мы открыты новому и интересному, все время смотрим разные выставки. Я считаю, что у России много талантов.
Из российского современного приобретаете что-нибудь в коллекцию?
В личной коллекции у нас есть шестидесятники: Целков, Немухин, Штейнберг, Кабаков, Булатов. Это самое «свежее». Моя компетенция в более старом периоде.
