Я коллекционирую книги с произведениями аутсайдеров и сумасшедших

 

Похожий на двухметрового Санта-Клауса, 82-летний арт-аутсайдер из калифорнийского пригорода Джон Балдессари определенно самый ироничный художник рубежа веков. Чего только стоит история о том, как в 1970-м этот концептуалист собрал свои ранние картины, сломал рамы, сплясал на холстах погребальный танец, после чего отвез убиенное искусство на кремацию. И наутро опубликовал некролог в местной газете. Часть пепла превратил в новый арт-объект, а из остатков жена художника напекла печенюшек.

Слова «концептуализм» и «веселье» в одной связке — уже забавно. Но если взглянуть на его работы, все встает на свои места: иронии в замысле художника гораздо больше, чем в исполнении.

Балдессари дотошно воспроизводил инструкции из учебников по рисованию. Удалял из картины все смыслы в пользу чистого искусства (на одном из холстов так и написано: «Ни одна идея сюда не проникла»). Нанимал профессиональных живописцев перерисовывать свои фотографии. Просто ставил работы под углом ради «нового взгляда» на живопись. Или покрывал списанные с великих полотен изображения цитатами известных песен. В общем, выворачивал наизнанку как саму фигуру художника, так и его привычные действия.
В преддверии своей первой московской выставки мастер иронии и большого искусства ответил на вопросы друга, американского певца Тома Уэйтса. И очень старался делать это со всей возможной серьезностью.

УЭЙТС: Джон, у нас мало времени, так что я с места в карьер. Мы с тобой земляки. Что ты помнишь о нашем городке Нэшнл-Сити?

БАЛДЕССАРИ: Километры автомобилей, Военно-морской флот США, забегаловка Keith’s Drive-In с гигантскими порциями, кинотеатр Bay Theater в стиле модерн и поджаренные сэндвичи с помидорами от Dinty Moore. (Смеется.)

УЭЙТС: Ну и твое увлечение искусством наверняка тоже началось там? В детстве?

БАЛДЕССАРИ: Как ни банально, да. Воображение у меня было просто безумное. Из пустых коробок я мастерил самолеты, садился в них — и летал. Уверен, что художники всю жизнь делают примерно то же, чем занимались в детские годы. Просто со временем они учатся качественнее воплощать свои задумки.

УЭЙТС: Только что-то в твоих сегодняшних работах авиации маловато. Ты, наверное, фильм Спилберга «Сумеречная зона» очень любишь?

БАЛДЕССАРИ: Обожаю. Особенно эпизод, где парень сидит на крыле летящего самолета.

УЭЙТС: А как ты к самоучкам относишься?

БАЛДЕССАРИ: Они мне ужасно симпатичны. Я даже коллекционирую книги с произведениями аутсайдеров и сумасшедших.

УЭЙТС: Кажется, у тебя еще знатная преподавательская карьера?

БАЛДЕССАРИ: Да, я обучал искусству всех на свете, от детей из начальной школы до студентов университетов и арт-колледжей. Благодаря чему собрал ученические работы из каждого периода становления художника. Вообще, непрофессионалам стоит отдать должное. Матерые авторы, которые хорошо знают искусство или создают его прямиком на продажу, скованы своими глубокими познаниями. Я же предпочитаю искусство, которое служит собственной цели художника. Такое кристально чистое выражение самого себя.

УЭЙТС: Ты полностью продумываешь и контролируешь свои работы или какие-то вещи выходят случайно?

БАЛДЕССАРИ: По-разному. Иногда случайности могут оказаться куда эффектнее запланированного.

УЭЙТС: В арт-тусовке шушукаются, что кураторству пришел конец. Интересно твое мнение на этот счет.

БАЛДЕССАРИ: Среди кураторов теперь — одни художники.

УЭЙТС: Ясно. А скажи, способность фантазировать не мешает тебе жить? Ну, знаешь, стоишь ты в церкви, а тут эротические фантазии некстати…

БАЛДЕССАРИ: Или, наоборот, думаешь о Боге, когда смотришь порно. (Смеется.) Нет, не мешает. Я привык.

УЭЙТС: И вот еще о чем я все время думаю. Когда ты работаешь в шоу-бизнесе и настало время умирать… должна ли смерть стать еще одним постановочным номером?

БАЛДЕССАРИ: Да, и я даже знаю, в чем этот номер состоит! Большую часть жизни мы беспокоимся о своем внешнем виде. Поэтому смертельный номер состоит в том, чтобы, сыграв в ящик, оставить после себя хорошо одетый труп.

УЭЙТС (смеется): Точно. Ты гонишься за вдохновением или оно за тобой?

БАЛДЕССАРИ: Хотелось бы надеяться, что это взаимообратный процесс.

УЭЙТС: Как думаешь, скорость, с которой сейчас распространяется информация, помогает творчеству? Или вредит карьере художника?

БАЛДЕССАРИ: Однозначно помогает. Нам больше не надо путешествовать, чтобы увидеть искусство. Можно смотреть на него, не вставая с дивана.

УЭЙТС: Если произведение искусства защитить пуленепробиваемым стеклом, рядом поставить вооруженную охрану и повесить камеры видеонаблюдения, это изменит отношение к картине?

БАЛДЕССАРИ: Еще бы! Она сразу покажется всем бесценной. Искусство начнут ассоциировать с деньгами.

УЭЙТС: Ты всегда работаешь на шедевр? Или бывают проходные работы?

БАЛДЕССАРИ: Том, мне бы не хотелось думать, что в промежутках между важными работами я занимаюсь фигней. Хотя, может, ты и прав.

УЭЙТС: А на каком музыкальном инструменте ты бы сыграл?

БАЛДЕССАРИ: Не знаю. Главное — правильно подобрать инструмент к музыке. Вот Майлз Дэвис, играющий на трубе, меня не трогает.

УЭЙТС: Ну ладно. Вот смотри, скульпторы высекают свои творения из камня, композиторы выделяют музыку из шума. А что делают художники?

БАЛДЕССАРИ: Вызволяют картины из своего воображения.

УЭЙТС: Здорово! Слышал, есть такая фраза «стоять на плечах титанов» — то есть опираться на опыт. Ты тоже на них стоишь?

БАЛДЕССАРИ: Учитывая, что во мне примерно два метра росту, — да.

УЭЙТС: Ты относишься к своим картинам, как к детям? И как они сами относятся к тому, что одного из «отпрысков» продали за четыре миллиона? (Смеется.)

БАЛДЕССАРИ: Том, прости, отвечать не буду. То, о чем ты говоришь, — очень странный способ измерять жизненные ценности.

УЭЙТС: Мы ведь работаем в вакууме, Джон, в условиях ущербной культуры. И нужно быть под крэком, чтобы думать иначе — согласись? Либо же мы — как этот проповедник мистер Роджерс, четверть века твердивший детям с телеэкрана: «Я принимаю тебя таким, какой ты есть».

БАЛДЕССАРИ: Если ты о том, что художники пытаются проповедовать уже обратившимся, — пожалуй, соглашусь. И такой расклад меня пугает. Мистер Роджерс, ты был неправ!

Краткая история жизни Джона Балдессари

Озвучено: Том Уэйтс
Субтитры: Interview 

Портрет: Hedi Slimane
Выставка Джона Балдессари «1+1=1» в ЦСК «Гараж» с 21 сентября.

Интервью
Добавить комментарий