Себастио Сальгадо: «Крокодилы с улыбкой выходили из воды, чтобы позировать мне»

Когда погодные условия ухудшаются, ненцы со стадами оленей могут провести несколько дней на одном месте. К северу от реки Обь, внутри Северного полярного круга. Полуостров Ямал. Сибирь. Россия. 2011

ВИКТОР БОЙКО: Себастио, вы долгое время были известны как социальный фотограф, а потом вдруг переключились на съемки природы. Как так вышло?

СЕБАСТИО САЛЬГАДО: Я работал много лет над своей книгой Migrations. И то, что я узнал за это время о человечестве, о том, какие мы хищники по отношению друг к другу, к природе, меня подкосило. Я был абсолютно опустошен и неожиданно тяжело заболел. Врач прописал мне отдых, и мы с женой Лелией отправились в Бразилию на ферму моих родителей: выкупили ее у новых владельцев и пересадили на уже мертвую землю тропический лес. Тогда я снова начал приходить в себя: я был на родной земле, рядом со своими деревьями и дикими животным. Тогда же мы с Лелией решили начать путешествие по планете, исследовать все нетронутые человеком места. На это было нужно много денег, а я человек небогатый, зато фотограф — люди доверяют мне, потому что видят, что я делал раньше. Мы начали предлагать эту идею крупным журналам по всему миру, и многие соглашались. Друзья меня отговаривали: мол, меня знают как социального фотографа, никто не даст мне денег за фотографии природы. Ведь если ты работаешь не на себя, а на издание, то редактор лучше тебя знает, что хочет увидеть на страницах. Конечно, приходилось снимать и то, что меня просили, но это была только часть процесса. Например, я мечтал увидеть горы в северной части Эфиопии — и формально поехал туда снимать историю о голоде, но в то же время прошел по горам 850 километров. Это грандиозный опыт.

БОЙКО: Когда вы снимали людей, они понимали, что вы делаете: смотрели в камеру, может, даже позировали. Когда вы хотите снять какое-то животное, оно, может быть, не очень-то этому радо. Как вы с этим справляетесь?

САЛЬГАДО: Люди — очень надменные животные, самые претенциозные. Мы думаем, что мы единственные рациональные существа. Но это не так, животные тоже умные. Если вы обратите внимание, на их разумное поведение, сможете установить связь. Я фотографировал крокодилов в Бразилии, они даже выходили из воды, чтобы позировать мне. Они улыбались, глядя на меня, честное слово! Сначала я прятался за кустом, но они очень умные, все видят на 180 градусов, и, если ты прячешься, они чуют неладное. Тогда я подошел к ним, как подошел бы крокодил — и они начали выходить из озера один за другим. Они отлично понимали, что я делаю.

САЛЬГАДО: Очень сложный вопрос! Сейчас все совсем по-другому. Мой отец однажды сказал: «Себастио, сегодня ты известный фотограф, живешь в Париже. Но если бы я не продал нашу ферму, когда ты был ребенком, сегодня ты жил бы на периферии какого-нибудь бразильского города». То, что он продал ферму, позволило мне двигаться вперед. А если бы тогда из Праги я отправился учиться в советский университет, кем бы я был сегодня? У меня было предложение поехать в Вашингтон и работать во Всемирном банке. Что было бы, если бы я принял его? Я сам ничего не выбирал. Жизнь выбирает за тебя. Своим ученикам, которым сейчас 20 с небольшим, я советую учиться и набираться опыта. Даже в 22 года вы еще не можете сделать выбор.

БОЙКО: У вас были трудности с проектом «Генезис»? Недавно был ужасный случай в Узбекистане, где женщина-фотограф снимала деревенскую жизнь. Правительство арестовало ее, потому что ее фотографии показывают, что Узбекистан живет в Средневековье. Мол, мы богатая страна, а вы показываете только бедных жителей. И она провела какое-то время в тюрьме.

САЛЬГАДО: Меня тоже арестовывали несколько раз. Это жизнь!

БОЙКО: Что вы думаете о Камчатке? Тяжело было там работать?

САЛЬГАДО: Вы знаете, я привык. Камчатка находится в десяти часах лета от Москвы и всего лишь в трех с половиной часах от Сиэтла. Это то место, где русские во время холодной войны держали свои ракеты, чтобы в случае чего бомбить Соединенные Штаты. Это была первая линия защиты Советского Союза. И так как это место для военных действий, русские никому не давали разрешение на поездку туда — совершенно закрытая территория была. Когда я туда попал, выяснил, что меньше 1% территории было задействовано под все эти военные цели. Да, была база подводных лодок в Петропавловске, но это всего лишь один пункт. Остальное — сотни километров земли, не тронутой человеком. Камчатка прекрасная, красивая, фантастическая.

БОЙКО: Есть какое-то место, где вы еще не были, но точно знаете, что туда отправитесь?

САЛЬГАДО: О, таких мест много. И через две недели я еду в одно из таких — это племя в Амазонии. Буду жить там месяц, поскольку мне дали разрешение.

БОЙКО: А как вы их получаете?

САЛЬГАДО: Дружеские отношения. Люди доверяют друзьям.

БОЙКО: Сейчас путешествовать легко. Лет 30–40 назад редко от кого можно было услышать: «О, я еду на Аляску или в Антарктику». Сейчас вы просто покупаете билет и едете. Скажем, есть в Африке племя, которое жило в уединении тысячи лет, а теперь мы собираем чемодан и едем на их территорию в отпуск. Люди больше не могут жить, как раньше. Как вы к этому относитесь?

САЛЬГАДО: Я был в Новой Гвинее, в Западном Папуа, это ее индонезийская часть, там есть совершенно нетронутые места. И, чтобы приехать в маленькую общину, я взял гида, который шестью годами ранее был частью клана. Поселения больше нет, потому что из-за эксплуатации уда были уничтожены все деревни. Когда я приехал, увидел земли, которые за три года из нетронутых превратились в разрушенные. Причина — в обществе потребления, которое разрушает все ради своего комфорта, а не в туристах.

БОЙКО: Вот Wall Street Journal пишет о вашей работе: «Мистер Сальгадо объездил столько мест и утверждает, что половина планеты до сих пор осталась в первозданном виде. Хотелось бы в это верить».

САЛЬГАДО: Действительно, около 46% планеты еще не тронуты. Вот в России я снимал на Ямале нетронутое место, где добывают газ. Это одно из крупнейших месторождений природного газа на планете, но даже там используется всего 5% территории, остальные 95% — необитаемые. В общем, это не мои цифры, это цифры Международного общества сохранения природы — одной из самых крупных организаций по защите природы, которая базируется в Вашингтоне.

БОЙКО: Я знаю, что вы с женой планировали поехать в Советский Союз в 1970-х. Не случилось. Вы жалеете об этом?

САЛЬГАДО: В то время я готовился к защите докторской диссертации по экономике в Париже. Тогда я пытался попасть в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы в Москве, чтобы начать исследование. Но друг нашей семьи, с которым мы встретились в Праге, отговорил нас. Это был 1970 год, до краха СССР должно было пройти еще 20 лет.

Интервью
Добавить комментарий