Музыкальный фестиваль Sonar 2014 в Барселоне

1

Вместо отчета с важного фестиваля электронной музыки Павел Вардишвили написал оммаж своему любимому писателю Брету Истону Эллису из всего, что за эти длинные выходные удалось вспомнить.

Американский электронный музыкант Мэттью Дир совсем не dear и полтора часа играет жесткое техно, но я танцую как конченый, и каждые десять минут ко мне подходят «пушеры», предлагая купить те или иные допинги, но у меня получается разве что отрицательно мотать им вслед головой. Идет третий день фестиваля электронной музыки Sonar в Барселоне, и первые два я помню с большим трудом.

Люди из General Motors, производителя автомобилей Opel, позвали в идеальный пресс-тур по Каталонии: море, солнце, скорость, музей Гауди, гора Тибидабо и купание под звездным небом должны были закончиться двумя днями рейва на «Сонаре», но накануне я так сильно перепил на открытии нового ресторана Мити Борисова в Москве, что едва ли могу выдержать двухчасовой переезд в гостиницу — не то что до Тибидабо дойти.

А Мэттью Дир совсем не dear, и за два дня до его диджей-сета я оказываюсь на квартире друзей и друзей друзей в хипстерском районе Барселоны. Коротая время до техно-музыканта Ричи Хотина, что должен был выступить под псевдонимом Plastikman, я экспериментирую с тем, какие купюры легче сворачиваются: в 20, 50 или 100 евро. И приходится пить теплую каву по 15 евро за бутылку, потому что никто не озаботился покупкой льда.

Но похмелье все равно улетучивается, и я решаю прогуляться вслед за ним. Группа милых испанцев немного за 30 на улице Casanova на ломаном английском предлагают подняться к ним наверх на домашнюю вечеринку, но я очень жду выступления Ричи Хотина, так что мы обмениваемся телефонами и я обещаю приехать к ним после.

И вот, стоя практически посреди площади Испании, где проходило дневное отделение фестиваля, я нахожу в кармане две красные таблетки, скорее всего от головной боли, и съедаю их, как только Plastikman начинает играть первые звуки со своей последней записи EX. Все смотрят на огромный столп, на который проецируется световое шоу. Я думаю о том, есть ли здесь в толпе лучший друг Хотина Раф Симонс и можно ли отсюда кого-то забрать с собой на домашнюю вечеринку к испанцам.

А Plastikman играет все меланхоличнее и меланхоличнее, и на последнем треке мне удается даже немного поплакать, а белый цвет на столпе превращается в зеленый, и дальше рассыпается на множество маленьких символов и огней, и все страшно красиво, так, что невозможно оторвать глаз.

PLASTIKMAN

А Мэттью Дир совсем не dear, и за полтора дня до его выступления из квартиры испанцев меня вытаскивает хороший московский друг. Консьержу в гостинице, где он остановился, приходится на бумаге написать его имя — так хочется спать, что невозможно выговорить и слова. Но друг сходил в бар за двумя бутылками шампанского, и мы сели на балконе его номера поправить здоровье.

Внизу свежевыжатым соком, мюслями и прочими молочными культурами завтракали постояльцы, а друг показывал свои наряды Gareth Pugh и Rick Owens. Чтобы я не клевал носом, он периодически бил по нему плотной черной картонкой с белыми расчерченными на ней линиями, и я снова углублялся в истории об одном из его бойфрендов, местном полицейском или безудержном сексе с хорошей стилисткой из Москвы. Чтобы подготовиться к интервью с Ричи Хотином, я ушел домой поспать часок, а проснулся, когда в приличных домах гасли последние огни.

ТОДД ТЕРЬЕ

За ночь до того, когда Мэттью Дир был совсем не dear, я как зомби брожу по ночной площадке «Сонара». Под норвежца Тодда Терье молодежь со всего мира, как принято сейчас говорить, занимается чиллом, и красивый молодой человек в непростительно коротких шортах и с ухоженной бородой протягивает мне трубку мира. Я делаю две затяжки и выпадаю часа на три. Нахожу себя только на середине пути до гостиницы, с клубным сэндвичем в руках, купленном за 11 евро в уютном, круглосуточном кафе.

На следующий день я отправляюсь в ближайший Cos, купить сотую по счету однотонную рубашку и простые шорты с причудливым геометрическим узором, по дороге прихватив в местном перекрестке бутылку кавы и литр апельсинового сока.

— Тебе Ганешу или аватара? — через пять или шесть, может быть, семь часов оказываюсь в русском коворкинге в центре города. Передо мной три кавказца, по-русски из которых говорит только один, берут сильные болеутоляющие по 60 евро и 10 Ганеш. У всех во время «Сонара» страшно болит голова. Я ограничиваюсь аватаром и тремя черепашками-ниндзя на сувениры.

MASSIVE ATTACK

Первыми в тот вечер выступают Massive Attack, дав лучшее шоу может не в музыкальном, но в социальном плане точно. Под заунывную музыку из конца 1990-х на сцену проецируются цены билетов на фестиваль в сравнении с бюджетом армии Сирии, количество съеденных за три дня «Сонара» веществ сменяется количеством голодающих в странах Африки, все заканчивается речовкой про демократию против капитализма и еще чем-то на испанском.

К моменту выхода на сцену Мэттью Дира узор на новых шортах потек лизергиновыми слезами. А размытые кеды Kenzo x Vans так и вовсе грозят превратиться в бассейн или водопад.

МЭТТЬЮ ДИР

И да, Мэттью Дир совсем не dear и полтора часа играет очень жесткое техно, они превращаются в пять, и когда сразу после него на сцену выходят какие-то ветераны диско, я прошу организаторов сделать мне отдельный тест-драйв Opel. И может эта поездка мало похожа на путешествие к Тибидабо, но мы очень мягко и красиво взбираемся на гору Монжуик.

И мой тезка, водитель Павел, участливо говорит, что он из Петербурга и прекрасно меня понимает, и также участливо высаживает на самом красивом холме, откуда в лизергиновой дымке виден весь город. Я включаю ту самую пластинку EX и медленно спускаюсь вниз. И мимо проходят люди, и иногда проезжают машины, и в каком-то парке иностранец, похожий на солиста группы Army of Lovers пытfется занять меня, но мне удается ловко от него увернуться, и кто-то постоянно кричит что-то вслед и подтанцовывает, и кто-то зовет на очередной рейв в одном из клубов, а Барселона все еще очень красивая и очень на ладони.

И я думаю только том, что нужно дойти до гостиницы и переодеть эти чертовы шорты, а Plastikman все играет и играет из колонок свое меланхоличное и страшно красивое техно, и мне кажется, что ничего прекраснее и красивее в данный момент быть не может, и я снова плачу.

Интервью
Добавить комментарий