Сегодня день рождения отмечает любимчик режиссера Уэса Андерсона Билл Мюррей. Мы не нашли ничего лучше, чем вспомнить их встречу после съемок «Академии Рашмор» 1998 года, после которой встретить их имена в титрах к одному и тому же фильму стало еще проще, чем раньше.
УЭС АНДЕРСОН: Билл, а почему ты захотел поучаствовать в нашем проекте «Академия Рашмор»?
БИЛЛ МЮРРЕЙ: Ну, потому что мне принесли сценарий с пометкой, что его написали парни, которые сняли «Бутылочную ракету». Мне это название ни о чем не говорило, кроме того, что пленку с этим фильмом мне усердно пытались втюхать неизвестные.
АНДЕРСОН: Позволь мне внести ясность. Это я четырежды присылал тебе кассету с «Бутылочной ракетой».
МЮРРЕЙ: Ну да, они валялись у меня по всему дома, как обычно у людей в квартирах валяются каталоги из Pottery Barn. Собственно, фильм я так и не посмотрел.
АНДЕРСОН: Я думаю, это было нам даже на руку. Потому что потом, помнится, ты сказал, что в «Рашморе» тебя привлекла его непорочность и самобытность. А посмотри ты «Бутылочную ракету», тебе бы уже так не казалось.
МЮРРЕЙ: Я всегда хватаюсь за то, что может помочь мне казаться непорочным. (Андерсон смеется.) Когда я читал сценарий, у меня складывалось впечатление, что тот, кто его писал, очень четко представлял, как все должно быть снято. У меня не бывает проблем с теми, кто точно знает, что хочет делать. А это, как правило, не так-то просто. А ты почему решил пригласить меня в этот фильм?
АНДЕРСОН: Ну, начнем с того, что мы хотели, чтобы ты снялся в нашем другом фильме, который ты так и не посмотрел. (Мюррей смеется.) Но ты был занят тем, что колесил по стране в трейлере или что-то вроде этого, поэтому мы сдались. Мы вообще-то твои давние поклонники. Я, например, фанат «Охотников за привидениями».
МЮРРЕЙ: У тебя есть костюм охотника или что-то из его амуниции?
АНДЕРСОН: По-моему, как-то в Хеллоуин я был Венкманом.
МЮРРЕЙ: А фотки есть?
АНДЕРСОН: У меня, наверное, и костюм еще сохранился.
МЮРРЕЙ: И ты, наверное, все еще в него влезаешь.
АНДЕРСОН: Вполне возможно. Так вот, вернемся к кино. Когда мы работали над сценарием «Рашмора», то роль мистера Блюма писали специально для тебя. Конечно, мы тогда не были знакомы, так что могли просто представлять, какой ты.
МЮРРЕЙ: А-а, понятно.
АНДЕРСОН: Больше всего нам с Оуэном было интересно, каким образом Блюм становится другом Макса. Ему всего 15, но вы будто двойняшки. Что ты на это обычно отвечаешь?
МЮРРЕЙ: Будто у одного стакан наполовину пуст, а у другого — наполовину полон. Они занимаются одним и тем же спортом, только тот, что постарше, уже отходит от дел, а другой только начинает. Если Блюм сможет как-то зацепиться за молодого парня, то вроде как отложит свое старение. Знаешь, в жизни, когда твоя карьера катится вниз, ты встречаешь тех же людей, что встречал, когда карьера шла в гору.
Я постоянно наблюдаю это в Голливуде, хотя никогда не знакомился с таким количеством людей, с которым знакомлюсь сейчас. Наверное, карьера у меня пока еще идет в гору. Хотя не знаю, может, я уже качусь вниз.
АНДЕРСОН: Народ говорит, что ты только набираешь силу.
МЮРРЕЙ: Ну да, может, и так. Короче, что-то в Блюме явно сильно хотело заполучить молодого паренька Макса себе в друзья. Похоже на то, как заржавевшая звезда кино пытается вцепиться в молодую начинающую, вот только я сделал ошибку и выбрал парня, который в кино-то даже не работал. Ну, ты понимаешь, о ком я… Шварцман.
АНДРЕСОН: Какие отношения у вас были с Джейсоном, когда вы начинали работать над фильмом?
МЮРРЕЙ: Когда я приехал в Техас, то первое, что услышал, — это как Сеймур Кассель (он играет отца Макса) разговаривал со Шварцманом о проститутках. Я подумал: «Вау, этот парень и правда готов стать взрослым — спасибо Сеймуру за работу, которую мне теперь не придется делать». А потом мы со Шварцманом пошли репетировать в твою комнату, и это было просто ужасно, отвратительно.
Я задепрессовал и после репетиции прямиком отправился в бар. (Андерсон смеется.) Тогда я узнал, что в Техасе людей, которые выпивают в барах отелей, нужно избегать, так как они ведут себя как настоящие техасцы, даже если на самом деле таковыми не являются. Знаешь, это как когда люди наряжаются в костюмы для ковбойской вечеринки в Нью-Йорке — бриллианты и джинса. Пока я пытался игнорировать происходящее вокруг меня, чуть не нарвался на драку.
АНДЕРСОН: И ведь у тебя уже было поганое настроение.
МЮРРЕЙ: Именно. Я понимал, что мне предстоит играть с парнем, который понятия не имеет, как это делать. Чем больше мы репетировали, тем странней была его манера игры и тем отвратительней Джейсон себя вел. Тогда я подумал: «О боже, я попал». В первые съемочные дни мне было очень тревожно. Я пытался помогать ему как только мог, я был его палочкой-выручалочкой во всем. Причем, чтобы Джейсон не думал, что дело только в нем, я брался помогать всем вокруг. Думаю, это была хорошая идея. Он чувствовал, что ему и самому нужно как-то справляться со всем этим. Мне кажется, он жутко нервничал в первый вечер.
АНДЕРСОН: О да. Ты до смерти его напугал тогда, Билл.
МЮРРЕЙ: Да-а.
АНДЕРСОН: И мы все вместе пошли в один ресторанчик…
МЮРРЕЙ: Это я сказал ему: «Хочу угостить тебя стейком из жареной курочки». А он и знать не знал, что такое бывает. Я помню, что спросил его тогда: «Парень, ты знаешь про проституток, но не знаешь про стейк из курочки?» Тут он расслабился и стал вести себя чуть увереннее. В тот вечер Джейсон был готов стать мужчиной. В итоге день за днем он играл все лучше и лучше. Он дошел до того, что стал просто невыносимым. (Андерсон смеется.)
Шварцман теперь заносчивая суперзвезда, и удачи его агентам или режиссеру, который будет дальше с ним работать, потому что он просто псих. Мы еще прочитаем о его фиаско в журнале People, а потом о том, как он поднимется со дна и вернется в кино. Все случится с ним очень быстро.
АНДЕРСОН: Как ты можешь сравнить роль Блюма с другими своими недавними ролями?
МЮРРЕЙ: Я люблю почти всех своих героев, но с точки зрения полноты образа многие из них незаконченные. Я думаю, «Академия Рашмор» — это первый мой фильм за долгое время, который оказался таким цельным. «День сурка» был еще одним таким фильмом, он очень хорошо написан. Мне понравилось, что в «Рашморе» мне не пришлось постоянно махать флажком над головой и тащить на себе весь фильм, как это часто происходит. Я получил удовольствие, играя Блюма, потому что я верю в то, что главная задача актера — служить режиссеру.
